Пенсия.PRO
Помогаем Вам попасть в лучшее будущее
«Самое опасное в Баренцевом море — упасть за борт. Тогда спасти человека практически невозможно», — говорит моряк Ренат Бесолов. Россиянин пять лет проработал краболовом на норвежском судне за Северным полярным кругом. Он рассказал Финтолку о плюсах и минусах профессии, заработках и особенностях трудоустройства моряка на иностранном судне.
Ренат Бесолов — краболов, профессиональный моряк.
В 2015 году я узнал, что один мой знакомый заработал больше 30 000 долларов за полгода работы в море. Знакомому было всего 18 лет, это был его первый рейс. Я сразу загорелся и начал искать информацию: что да как. Сомнений у меня не было, я точно знал: мне нужна эта работа.
Чтобы попасть матросом-краболовом на норвежское судно, не нужно специального образования. Достаточно пройти недельные морские курсы в учебно-тренажерном центре, это стоит около 6 000 рублей. Помимо этого, нужно пройти специальную медкомиссию, она обойдется в 12 000 рублей.
Гражданам РФ и других стран СНГ необходима виза в Норвегию. Визу легче получить, когда есть образование матроса, это уже четыре-шесть месяцев обучения. Также очень просто получить визу офицерскому составу, судоводителям и механикам.
Краболовов из России специально никто не набирает, никто нигде не размещает открытые объявления. Обычно уже работающие на судне люди тянут своих ребят. Если нет знакомств, один из способов попасть на работу — делать массовую рассылку напрямую в норвежские компании. Они не любят посредников, поэтому устраивают людей сами. Шансы попасть на судно таким образом довольно высоки.
Большинство крабодобывающих и рыбодобывающих судов Норвегии платят своим матросам около 22 000 рублей за сутки нахождения на борту (местной валютой). В месяц получается 660 000-682 000 рублей. Это гарантийная плата, которая не зависит от улова и других обстоятельств.
Есть еще и бонусы: около 30 % от чистых годовых доходов компании делится между всеми работавшими членами экипажа. Бонус платится раз в год, обычно в конце года, когда подсчитываются все доходы и расходы.
Местные жители платят налоги около 28-35 %. Иностранцы же платят всего 10 %, так как не живут постоянно в Норвегии, а значит, считается, не пользуются благами страны. Если иностранный рабочий выберет 30 % налогообложение, по достижении пенсионного возраста он будет получать норвежскую пенсию.
Самым сложным поначалу было привыкнуть к высокому темпу. Это сравнимо с тренировкой по какому-нибудь виду спорта. Тренируются обычно три раза в неделю, максимум по два часа. Работа на судне и охота за крабами — постоянная тренировка, семь дней в неделю без выходных. На моем первом судне работать нужно было 12 часов, затем 12 часов отдыха — и так по кругу. Помимо этого, пришлось приспосабливаться к полярным условиям. За Северным полярным кругом полгода темно и днем, и ночью. Затем наступает полярный день, когда светло 24/7.
В этом регионе температура весной достигает −30°С, зимой еще ниже. Ветра, влажность, шторм — все это неотъемлемая часть жизни краболовов. Со временем чувствуешь, как тело начинает скрипеть. По приезде домой всегда стараюсь хорошенько отдохнуть, пью много витаминов.
Самое опасное в Баренцевом море — это падение за борт. В этом случае спасти человека практически невозможно: быстро наступает обморожение и моряк тонет. К счастью, за время моей работы у нас никто не падал.
Сейчас я работаю на судне Northeastern, компания Opilio AS. Один рейс длится месяц, то есть можно работать месяц в море, а затем месяц побыть дома. Это распространенная практика в Норвегии. Если хочешь, можно остаться подольше, поработать несколько месяцев сразу или, например, целый сезон отбыть на судне без отпуска. Насильно никто выгонять не будет.
Краболовный сезон начинается 1 января каждого года и длится до июня. Летом краб начинает линять, и его не ловят в июле, августе и сентябре. Если квота еще остается, тогда рыбалка продолжается с октября. Зачастую вся квота вылавливается за полгода, и оставшиеся полгода моряки проводят на каникулах дома. Если кто-то хочет заработать дополнительно, он может заняться в несезон покраской судна и разными подготовительными работами для следующего рейса.
На судах, по сути, нет такого понятия как день, но ты всегда знаешь, что сегодня 23 число, завтра 24. Работа идет по вахтам и делится отрезками: восемь часов работа, восемь часов сон. В месяц выходит около 360 рабочих часов.
В команде Northeastern 28 человек. В этом году было много краба, поэтому укомплектовали судно целиком. Иногда, когда краба немного, набирают всего 25 человек. По сути, чтобы не платить и не делить бонусы среди дополнительных людей.
У каждого члена команды есть своя специализация. У нас два судоводителя — капитан и его помощник. Два механика — старший механик и его помощник. Два начальника палубы и две палубные команды по пять человек. Также есть два начальника фабрики и две фабричные команды. Пока одни работают, другие спят.
Обычная вахта — это подъем в 7:30, одеться, туалет, завтрак до 7:50, а затем надеваешь рабочую одежду, сапоги, перчатки, водонепроницаемую одежду и выходишь на палубу в 8:00 менять тех ребят, которые работали, пока ты спал. Мы поднимаем ловушки со дна, а затем выбрасываем их обратно в море, а также дополнительные задачи: сортировка краба, управление силовыми установками, ремонт веревок и ловушек.
Я организую работу на палубе так, чтобы продуктивность была не менее 2 000 перебранных ловушек в сутки. Если судно перебрало в сутки меньше ловушек — значит, я плохо организовал работу палубы, если более 2 000 — значит, я все сделал хорошо.
Вообще технологии краболовного промысла пришли от японцев, они начали ловить краба, затем стали ловить и в России. Норвежцев обучали россияне. Именно СССР завез крабов с Камчатки в Баренцево море, и здесь крабы очень успешно прижились.
У нас есть план по перебранным за сутки ловушкам. Но сам улов непредсказуем. 100 тонн краба за месяц считается отличным, 80 тонн — хорошо. Все, что меньше, — неудачный улов. Всех пойманных крабов мы продаем в Японию. Там потребление морепродуктов очень распространено.
Работая в море, я изучил, как устроены логистические цепочки поставок выловленной рыбы и других морепродуктов. Обычно моряки сдают улов на рыбоперерабатывающие фабрики Норвегии, которые ведут учет квоты судна. Судовладелец может выбрать по своему желанию, какой фабрике хочет продавать улов. Если на судне есть своя перерабатывающая фабрика (по типу как на нашем Northeastern), тогда улов тоже сдается на прибрежные фабрики, но идет не в обработку, а напрямую в морозильные ангары.
Россия в основном покупает красную рыбу, выращенную на лососевых фермах Норвегии, а также другую рыбу, выловленную промысловыми судами Норвегии и России. Российские суда, работающие в Баренцевом море, могут сдать свою продукцию только в России и только в Мурманск.
Зачастую российские компании сдают свою продукцию на норвежские фабрики, потому что могут заработать больше, чем продав свой улов в Мурманске. Если в Норвегии продукцию у судна купила маленькая фабрика, после этого она обычно перепродает продукцию более крупной фабрике, которая зарегистрирована как экспортер. Наценка от такой перепродажи составляет 5-10 %. Потом, если продукцию покупает Россия, товар отправляется на крупные перевалочные базы в РФ, откуда затем его покупают более мелкие оптовики, которые, в свою очередь, заполняют прилавки наших магазинов. Как видите, это довольно большая цепочка и довольно дорогая, учитывая НДС. Если бы российские суда сдавали свою продукцию в России, тогда морепродукты были бы дешевле.
Для примера могу сказать, что цена килограмма трески на севере Норвегии составляет всего 98 рублей, за которые норвежская фабрика покупает ее у судна. Это непотрошеная рыба с головой. Если же тушка обезглавлена и выпотрошена, тогда цена за килограмм составит около 150 рублей.
Если суда РФ идут продавать свою продукцию норвежским фабрикам, значит, в Мурманске цена еще ниже. Что же мы видим в итоге? Филе трески 500 рублей, спинки — 1 000 рублей. Эта же схема распространяется и на другие виды морепродуктов, которые по факту могут стоить в разы дешевле.
Я провожу в море до шести месяцев, иногда только три месяца, а все остальное время дома. Если сравнить, сколько времени люди проводят дома, работая на земле, получается то же самое.
Когда возвращаюсь домой после рейса, для меня все такое родное — непередаваемые ощущения, счастье. Побывать в море — это как некая терапия для души. Дома все кажется удивительным: люди, машины, жизнь. Смотришь на мир как ребенок, широко открытыми глазами, и радуешься.
В планах сейчас накопить денег и создать источник дохода на берегу, так, чтобы я не уходил в море для заработка, а уходил в море для души, на собственной яхте. И обязательно в какое-нибудь теплое море.
Мы используем файлы Cookies
При посещении сайта осуществляется обработка Cookies-файлов. Порядок и условия обработки, способ запрета такой обработки описаны в Политике конфиденциальности
